В современной жизни пляж – есть место особенное. Выделенный границами участок на границе воды и суши, где человеки ненадолго избавляются от своих социальных привязок
– вот что такое пляж.
Автор системно и продолжительно пишет картину за картиной на пляже и о пляже.
Это означает одно: перед нами художник
с философскими склонностями.
Художник ставит перед собой эту задачу:
узнать о человеке то, что является его первичной, изначальной сутью. И в то же время
он соединяет нас с Первой природой.
В этих картинах человеческие фигуры настолько обобщены, что нам легко узнавать
в них те общие конструкции тела,
которые нам знакомы по картинам старых мастеров. Здесь не личности, не социальные роли, а скорее «антропологические формулы».
Художнику подробности решительно
не интересны. Как сказано в книге большого
и скептичного знатока людей Курта Воннегута «Вот живем мы за Земле, варимся в одном котле». В какой-то мере Борису близка
эта концепция «одного котла».
Вечный наблюдатель людей по ту сторону культуры и социума пишет свои картины,
чтобы уловить признаки «первичной биомассы».
Художника интересует пространство на грани трех условно обозначенных стихий природы: неба, откуда изливается свет, воды на заднем плане, которая обозначает некий уровень поверхности, и почвы, на которой лежат и стоят, по которой ходят и бегают эти самые личинки людей, куски биомассы, прошедшие самую первую и грубоватую лепку в руках Творца.
Художник думает о Творении. Он пытается вообразить себе, как стал бы действовать Всевышний, устраивая на площадке меж трех стихий тот первый театр рода человеческого, которым он занялся в шестой день Творения.
Он знает, как можно запрессовать первобытную энергию в скованную позу архаической столпообразной статуи.
Он умеет сделать тело своих глиняных творений подвижным и раскованным и может даже дойти
до некоторой разнузданности телесных масс, предвосхищающей то ли эллинизм, то ли барокко.
Он со скрытой улыбкой цитирует и Боттичелли,
и Пуссена, и Дега. В курс его интересов входят даже авангардисты, ибо иные из его угловатых фигур явно отсылают нас и к ранним работам Пикассо и к экспрессионистам.
Культурные и социальные характеристики людей вторичны и проблематичны. Только «первоприрода» действительно сущностна. Избавляя своих персонажей от их случайных черт, художник получает «вечные формулы».
Может быть, художник верит в то, что его умение и мастерство, творческий профессионализм и полеты вдохновения приходят к нему не от восприятия мира,
а из Вселенной? Приходит ли творческая сила из солнечной энергии, из животворной воды,
из травы, песка, теплой плоти, пока еще они
не превращены до конца в человека социального, взнузданного и оседланного?
Художники до сих пор верят в великие мифы. Встречаясь с их картинами, невольно начинаешь сам верить в них.
Тот факт, что его антропологическое исследование ориентировано
в генеалогическом плане, то есть направлено на выявление «корня» и «первоформы»,
тоже достаточно очевиден.
Художник и мыслитель Борис Инкелес»
(ЯКИМОВИЧ А. искусствовед)
Тот факт, что художник изначально
и принципиально антропологичен в своем творческом методе, не подлежит никакому сомнению.
(ЯКИМОВИЧ А. искусствовед)